Т2-19

[Fest of Ice and Fire]

AU, в котором Бессердечным становится Робб Старк. Месть, методичное вырезание врагов. Трениям с Рамси, Жиенной, Теоном, Фреями буду счастлив.

@темы: Выполнено, АУ, Джен, Робб Старк, Второй тур

Comments

[Гость]

Час Волка
Размер: 2339 слов
Варнинг следует из заявки: смерть персонажей! Дарк, неприятные подробности.
Жиенны, увы не получилось. На почве сочетания книги и сериала у автора форменная мешанина в голове насчет всего, что связано с женой Робба. Остальные условия соблюдены.
Намеки на пейринги Теон/Робб и Рамси/Теон.

Уолдер Фрей впился зубами в пирог и ощутил гнилостный привкус. Поморщился, не прекращая, однако, работать челюстями. Причины он найти не мог — пирог был выпечен совсем недавно, мясо было свежим и сочным, а тесто мягким. Наверное, все дело в гнилых зубах. Уолдер цыкнул, гоняя во рту слюну с ошметками мяса, глотнул вина, прополоскал рот. Кажется, полегчало.
Отставив кубок, он встретил взгляд холодных глаз Русе Болтона.
- Хорошо погуляли на свадьбе, не так ли? — спросил Фрей.
- О, да, — губы Русе разошлись в улыбке, но глаза оставались недвижными. — Что там насчет твоих знаменосцев?
- Тех, что убили? — Фрей икнул и снова взялся за кубок. — Поиски в лесах ничего не дали. Плевать... Кто-то из армии Робба Старка мстил за своих. Теперь их флаги сожжены, а последних добили за Переправой.
- Вот как... — протянул Болтон. — Знаешь ли ты, что говорят люди?
- Пусть поговорят еще, и я украшу их глупыми головами ворота, — Фрей рассмеялся, довольный своей идеей.
Русе подарил ему еще одну вежливую улыбку. Которая пропала так же быстро, как появилась.
- Это никогда не поздно сделать. Только вот я не поленился и сходил и осмотреть тела. И на них действительно есть следы клыков. Одному вырвали горло.
- Мало ли волков на Севере.
- Волки не входят в лагеря, минуя факелы. Они охотятся ради мяса, а не ради убийства. И не ломают луки. К тому же, судя по клыкам, это был огромный зверь. Лютоволк.
- Лютоволков нет по эту сторону Стены.
- Были. Несколько.
- Что ты пытаешься мне сказать? — нахмурился Фрей.
- Пока не знаю.
- Случай и бабьи сказки, — Уолдер затолкал в рот остатки пирога.
- Возможно, — тихо ответил Русе. — И все же, следи за своими дочерьми.
- Я всегда слежу за ними, — ухмыльнулся Уолдер Фрей и облизнул губы.

***
Уолдер никогда не был храбрецом. Считал, что храбрость — всего лишь способ быть глупым. Иначе он не дожил бы до своих лет.
Тот, кто осторожен, всегда сможет себя обезопасить. Вовремя принять нужную сторону, выбрать верное решение. Не дразнить гусей. Разить насмерть и только если уверен в успехе. Тогда все будет хорошо и ладно, и в землях будет порядок. Тихие люди, мирный народ, как говорит этот лис Русе Болтон.
Только вот никакой он на деле не лис. А укрывшийся за лисьей любезностью куда более страшный зверь.
Зверь, зверь... Мысли свернули в неприятную сторону. Сказкам о лютоволчьих клыках Уолдер не верил, но Русе производил впечатление человека здравомыслящего, и его слова рождали тревогу.
Разве что, Болтон врал для своих целей. Или какой-то старковский недобиток с волчьей челюстью в кармане решил посеять смуту среди армии. Этого шутника мы скоро отловим и вобьем ему эту челюсть вместо собственной, сказал себе Уолдер.
Покряхтывая, он взобрался по каменной лестнице и вышел на площадку крепостной стены. Была уже глубокая ночь, и старческая бессонница не давала ему заснуть. Сегодня даже кувшин доброго вина не помог. Конечности привычно холодило, кровь еле-еле бежала в венах, но цепкий ум Уолдера был по-прежнему ясен.
На стену он поднялся, чтобы взглянуть на огни лагерей. Его люди вместе с армией Болтона все еще расправлялись с имуществом войск Робба Старка — ценное делили, хлам жгли или сбрасывали в реку. Все еще тянуло гарью пожарищ, но ночная прохлада приятно холодило лицо. Уолдер кашлянул, сплюнул мокроту.
Все было в порядке.
И тут он спиной почувствовал движение. Рука легла на пояс — но там не было даже кинжала, которым он резал пирог. Уолдеру просто не пришло в голову, что в этой части замка, так близко от его покоев, ему может грозить опасность. И возле всех внешних дверей были часовые.
Очень медленно Уолдер Фрей обернулся.
То, что он увидел, заставило его колени задрожать, словно груз всех прожитых лет разом обрушился на него. В кишках противно потянуло, как после незрелых фруктов.
Сон, это просто дурной сон.
Из темноты шагнула высокая фигура. Выше, чем раньше. Выше, чем... при жизни.
Уолдер узнал его сразу. Раньше, чем поверил.
Запекшаяся кровь покрывала грудь. Из ран все еще торчали стрелы — некоторые сохранили оперение, другие были обломаны. Воротник старковского плаща был пропитан бурым, спекшимся и густым.
И над этим всем торчала огромная, страшная, мертвая лютоволчья голова.
С живыми глазами.
Дыхание Уолдера пресеклось, а ребра стянуло. Он не мог больше вдохнуть или выдохнуть. Открыл рот, чтобы закричать, но из горла вырвался только надсадный хрип.
Кишечник и сердце подвели его одновременно.
В каком-то смысле Уолдеру Фрею повезло. Его сердцебиение пресеклось еще до того, как темная фигура двинулась к нему. Уже угасая, чувствуя, как разрывается грудь, конвульсивно царапая дублет, он сделал шаг назад, перевалился через низкий парапет и полетел вниз.

***
Где-то далеко выли волки.
Отец писал нынче очень странные письма.
Это Рамси признал, прочтя фразу “береги себя, сын”. Такого он сроду от Русе не слышал.
Наверное, в грядущей комбинации тот отводил Рамси почетное место. Повод раздуться от гордости, но Рамси предпочитал снискать повод для гордости самостоятельно. Например, выпотрошить Станнису Баратеону кишки. И пустить их на колбасу. А потом предложить ее драгоценному родителю — в порядке штуки, конечно. Отец шуток не любит, но цену подарка поймет. Тогда будет, чем гордиться.
Письмо, кроме обычных увещеваний, приказа держать себя в руках и обещания скорого приезда, содержало намеки на произошедшие на Переправе смерти, самой странной из которых была, конечно, гибель старика Фрея.
Люди судачили о том, что вернулся Король Севера, чтобы нести возмездие всем, кто причастен к гибели его семьи. Что у него голова зверя, он скачет на огромном лютоволке, а из груди сами собой вылетают стрелы с трупным ядом.
Рамси недавно приказал снять у одного такого трепача кожу с руки.
Вряд ли отец всерьез верил в подобные истории.
И все-таки, странный вой по ночам мешал войску спать. Волки подходили непривычно близко, словно что-то гнало их из лесов, и по утрам за границей лагеря на тонкой ночной изморози видели следы лап.
Ворон задержался в пути, прилетев весь в крови, и Рамси, будь он суевернее, решил бы, что это дурное предзнаменование. Он же сделал только один вывод: ворона мотало, а отец прибудет со дня на день. Может быть, завтра.
Следовало брать от жизни всё прямо сейчас, пока внимательный взгляд Русе не сковал рук.
Рамси отбросил письмо, поднялся с походной койки и выбрался на воздух. Лагерь уже спал, только по периметру горели факелы дозорных.
Вонючку он нашел возле собачьей привязи, свернувшимся под тонким шерстяным одеялом.
Пнул, чтобы разбудить:
- Эй, друг мой, просыпайся.
Тот встрепенулся, схватился за деревянную рейку, поднимаясь. Собаки заскулили, завозились. Одна из девочек ткнулась Рамси в колени мордой, лизнула ладонь. Он отпихнул ее и поманил Вонючку за собой.
Тот послушно тащился следом, ежась от ночного холода. Замер только у полога походного шатра.
- К вам, милорд?.. Я не могу... Я весь грязный.
- Ничего, — сказал Рамси. — Мы поиграем в одну игру. И тогда узнаем, насколько ты грязный на самом деле.

[Гость]

***
В час волка Рамси выбрался из палатки, разминая руки.
В теле поселилась приятная легкость, а на душе было тепло. Вонючку выкидывать наружу он пока не спешил. Тот очень уютно валялся на настиле возле койки, смотреть было приятно. Да и встать он пока вряд ли мог самостоятельно, а тащить его Рамси не собирался.
Вокруг было тихо и темно, шатры стояли, как лесные грибы. Рамси спустился к ручью, окунул ладони в студеную воду. Повозил ими друг о друга, смывая кровь. Плеснул водой в горящее лицо. Журчание ручья топило все прочие звуки.
Поэтому он не сразу расслышал, как что-то шевельнулось рядом.
А потом Рамси ощутил запах. Пахло охотой — кровью, зверем, мокрой шкурой, сладкой трупной гнилью и лесом.
Он поднял голову и увидел черный силуэт мертвеца.
Первая мысль была: все верно сделал, спустив шкуру с того говоруна. Ни на каком лютоволке Робб Старк не сидел. Но вот голова у него действительно была лютоволчья. Хорошо придумали ребята Фреев — Рамси даже успел оценить выдумку, прежде чем окончательно понял, что за ним в самом деле пришли.
Он очень много знал про страх. Но это был чужой страх. Сам он так и не успел научиться бояться как следует. Поэтому вместо страха нахлынула оторопь, больше всего похожая на парализующую ярость.
- Ты сдох, тварь, — сказал он надвигающемуся Волку и оскалился так, словно сам был зверем. — Вали обратно! К иным, или откуда ты вылез.
Но у Волка челюсти были куда больше. Когда они клацнули совсем рядом, и Рамси ощутил сшибающий с ног запах мертвечины, тело разом оттаяло. Привычка не расставаться с лезвиями сослужила добрую службу. Правой рукой он выхватил фальшион, а левой — короткий свежевальный нож, на котором еще не засохла кровь Вонючки.
Волк отпрянул, и его пасть разошлась в страшном, не зверином, оскале. Как будто он ухмылялся. Клыки были с человеческий мизинец.
Рамси выставил нож для свежевания перед грудью, защищая корпус, а фальшионом со свистом рассек воздух.
- Я делал с твоим замком, что хотел! — выдохнул он. — И с твоим Грейджоем.
Волк низко рыкнул, и его голова дернулась вперед. На его бедре, человеческом бедре, Рамси рассмотрел меч. Меч оставался в ножнах, и Рамси решил, что это будет легче, чем показалось сначала.
Отец убил его в первый раз, а я убью во второй, решил он.
Фальшион сверкнул красивой широкой дугой, и вошел под ключицу тому, кто был раньше Роббом Старком. Рамси дернул рукоять назад — но что-то не пошло, застопорилось. Как будто хрусткая, стылая плоть засасывала лезвие.
Человека бы развалило надвое таким ударом. Но Робб Старк больше не был человеком.
Мои клинки остры, сказал себе Рамси. Остры.
Рукоять выскользнула из разом вспотевшей ладони. Волк продолжал надвигаться с засевшим в теле коротким мечом. Рамси отпрянул, и крутой илистый берег вырвался у него из-под ног.
Удара спиной он почти не почувствовал. Потому что сверху уже падало тяжелое ледяное тело, чтобы нависнуть, нестерпимо задышать падалью и смертью. Рамси успел еще воткнуть куда-то нож, но входило тяжело и тупо, словно в мерзлую землю. Огромные клыки щелкнули совсем близко, примериваясь. Рамси вжался затылком в глину.
Это был самый первый и самый последний проигрыш.
Челюсти клацнули, и Волк впился ему в лицо.

***
Теон медленно приподнялся, морщась от боли. Провел руками по липким от крови бокам — натекло со спины, которую покрывали неглубокие, но множественные порезы.
Свеча почти догорела. Время шло, а Рамси все не возвращался. Теон, наконец, решился дотянуться до своего тряпья. Встал, покачиваясь, и двинулся к пологу.
Был самый темный час перед рассветом. Ничего не нарушало тишины, только слышался плеск ручья. Теон медленно двинулся в ту сторону, словно кто-то его позвал.
Возле воды на берегу что-то темнело. Приблизившись, Теон замер.
Потому что это было тело Рамси Болтона. Кровь собиралась вокруг его головы черным ореолом, пропитывая землю и глину, голова кренилась к плечу, а лицо было располовиненным и почти неузнаваемым.
Тихое, глухое рычание разнеслось над берегом.
Теон поднял глаза и увидел, что к нему приближается знакомая широкоплечая фигура. Тот же твердый шаг, уверенная, полная затаенной силы поступь. И голова. Голова Серого Ветра.
Наверное, Фреи считали, что этим они унизили его. Рамси тоже так считал — веселился, рассказывая Теону о глумлении над телом Робба. Но Теон не думал, что это было унизительно, уж в этом-то он разбирался.
Пронзенный стрелами, увенчанный лютоволчьей головой, Робб приобрел в посмертии такое величие, словно стал живым, мертвым памятником поверженному Королю Севера.
На груди Волка зияла рана — широкая, темная и бескровная. Между ребер торчала костяная рукоять хорошо знакомого Теону ножа для свежевания. И там все еще оставались обломки стрел.
- Робб... — прошептал Теон.
Волк приближался.
Запах мокрой шкуры и раскопанной могилы ударил в нос.
Теон так устал от страха, что почти не чувствовал его сейчас. Его страх только что умер возле ручья. Теперь была только застарелая боль и тяжелая вина.
И облегчение.
Он так давно мечтал о том, что Робб освободит его — в ужасные часы, когда не было больше ни одной мысли, за которую можно было бы уцепиться, чтобы не упасть в черный колодец безумия. Дальше мечтаний о том, как дверь подвала раскроется, а на пороге будет Робб, он не шел. Хотя и знал, что случится потом.
Он хотел сказать об этом, но было поздно. Даже Робб, прежний Робб со светлыми глазами и рыжими волосами не стал бы слушать его. А Волк и вовсе не поймет, потому что им движет лишь смутное и тяжелое желание мести. Помогающий безошибочно распознавать виноватых волчий инстинкт Серого Ветра, помноженный на боль умиравшего Робба Старка.
Теон все же разлепил губы, слушая, как лязгнул, покидая ножны, меч. И сказал слова, для которых было уже поздно, слишком поздно.
- Прости меня.
Меч сверкнул в сереющей предрассветной темноте. Волчья шкура коснулась лица. Холод и огонь сошлись вместе там, где было сердце.
Дверь открылась, а на пороге стоял Робб.

***
Русе прибыл к лагерю наутро, когда ночной иней, подернувший белым траву возле гати, уже начал таять под первыми лучами солнца. Лорд Болтон ехал в закрытой повозке, облачив знаменосца в свои доспехи. У этой предосторожности были причины — хотя и говорили, что при свете солнца Волк не нападает, а появляется лишь в свой ночной час.
Лагерь замер в молчаливом ожидании. Над ручьем висел туман, в воздухе — тревога.
- Где он? — только и спросил Русе, выслушав сбивчивую речь бледного Алина.
Тела лежали возле берега. Одно — на широко расстеленном розовом плаще с вышивкой, второе чуть поодаль, в грязи.
Махнув рукой, чтобы все отошли прочь, Русе преклонил колено, глядя на своего мертвого бастарда.
Мальчик и при жизни не был красавцем, но лицо у него, что ни говори, было характерное. Теперь почти половины этого лица не стало. Полные, причудливо вырезанные губы были порваны с одной стороны, подергиваясь красным, переходя в сплошную кровавую рану. Часть щеки была откушена, обнажая кость челюсти и зубы, глаз рассечен и залит кровью, шея изорвана. Зато вторая половина лица, очень белая и почти бескровная, казалась удивленной. Светлеющее серое небо отражалось в оставшемся прозрачном глазу. Русе протянул руку и опустил мертвое веко.
Сын Грейджоев лежал подле. Ему не потрудились придать приличного положения и, тем более, подстелить плаща. Он был весь неловко перекручен, и кисть одной руки лежала под странным углом. Зато лицо железнорожденного было нетронуто. Заострившееся, с выступающими скулами и проваленными щеками, оно казалось спокойным. Тряпки на груди, куда вошло лезвие, пропитались кровью. Его не терзали, как Рамси. Казнили людским способом, не звериным.
Русе посмотрел на истоптанную глину берега, где возле длинной колеи от упавшего тела отпечатались следы. Сам не зная почему, он ожидал увидеть отпечатки волчьих лап. Но следы были человеческие — вот подкованные сапоги Рамси, а вот еще одни. Странные, очень глубокие.
Молодой Волк. Вечно молодой. Как его сын теперь.
Весь красивый, хорошо продуманный план со свадьбой в Винтерфелле разом рухнул. Но это было меньшей из проблем.
К кому он придет в следующий раз? Появится ли в Королевской Гавани, почтив вниманием Тайвина Ланнистера, или сперва закончит свои дела на Севере?
Это случится, так или иначе. Не помогут ни рыцари в латах своего лорда, ни бегство в Дорн.
Русе понял, что его оставили напоследок, и теперь он знал, почему.
Рано или поздно Волк придет за тем, кто нанес ему последний удар.

[Гость]

АВТОР, Я ХОЧУ ОТ ВАС ДЕТЕЙ!
Вы совершенно прекрасны! После девятой серии этот текст - бальзам на душу. Жуткий, приятно пугающий, красочный и жестокий. Нет таких слов, чтобы выразить весь мой восторг.)
Робб - Король, Отомстивший за Север!

Спасибо огромное. Мне было хо-ро-шо!))

Зокащег

[Гость]

[Титановые голосовые связки Донны Ноубл]

Автор, я Вас люблю.
Это что-то потрясающее! Так живо и ярко перед глазами, что, чёрт возьми, я жалею, что это АУ, а не канон.
Ворох мыслей в голове, но оформить их не могу. Поэтому буду краткой: это действительно великолепная работа. Спасибо Вам за такого Молодого Волка... да, вечно молодого.

[.даллас]

автор вы оставили меня без слов! и я очень жалею что такой вариант к сожалению не канон!
вечный король севера со своим лютоволком

[Гость]

Аж по телу мурашки прошли...
Автор, спасибо огромное!

Робб - Король, Отомстивший за Север!

[шела о.нил]

Здорово, очень тронуло.

[Никки смотрит на гусар]

Прекрасно Очень впечатлило, сильный текст.

[+Nea+]

Оооох, этот текст просто великолепен, я даже не знаю, как можно описать всю его чудесность!
Особенно эпизод смерти Теона, это было так сильно...и Русе, который знает, что обречен и теперь вечно будет ждать своей смерти. Потрясающе.
Я не заказчик, но может вы откроетесь в умыл? Хочу читать вас еще

[Гость]

Если Заказчик доволен, значит, все нормально.) Спасибо за эту заявку!

Робб - Король, Отомстивший за Север!

Робб вообще прекрасный, на мой взгляд.

Титановые голосовые связки Донны Ноубл, .даллас, шела о.нил, Жена Северного Ветра и уважаемые Гости, спасибо вам большое за комментарии и прочтение.

+Nea+,

Русе, который знает, что обречен и теперь вечно будет ждать своей смерти

Ну, не совсем вечно. Но у него будет время, чтобы посмотреть, как умирают его союзники, а круги сужаются. Методичному человеку и гибель такая. Т_Т

[+Nea+]

Гость,

Ну, не совсем вечно. Но у него будет время, чтобы посмотреть, как умирают его союзники, а круги сужаются. Методичному человеку и гибель такая. Т_Т

Долгая и методичная, угу. Но вообще, я под "вечно" имела в виду - всю оставшуюся жизнь хД

[yisandra]

прекрасный текст

[Гость]

Хорошо получилось)
Спасибо автору.

[Shikky-chan]

Автор, вы неимоверно прекрасны Текст прочитала на одном дыхании: все персонажи правильные, все на своем месте, не возникло ощущения, что кому-то слишком/недостаточно сильно прилетело кармическим кирпичом досталось от судьбы.
И да.

Молодой Волк. Вечно молодой.

— Здорово.

[Гость]

Спасибо за комментарии!

собственно, автор

[Winterhell]

Спасибо за такое прекрасное исполнение

Одна часть меня в восторге от того, что предатели получили по заслугам.
Другая же радуется, что в каноне душа Робба в загробном мире обрела покой, а не мучается болью и жаждой мести на земле.

[Гость]

Winterhell,
спасибо!

Одна часть меня тоже радуется за Робба. Даже не в мести дело, а в том, что убить его можно, а повергнуть — куда сложнее. Думаю, он вернется куда-то к старым богам, когда закончит.
Другая же считает, что на правых и виноватых трудно поделить.

А.

[Гость]

Отличный текст! Все персонажи в характере. Ещё одна жутковатая легенда Вестероса родилась.
Почему-то до конца была уверена, что Робб не убьёт Теона. Хотя это очень закономерно, что его всё-таки казнили. Бессердечная тоже не рассуждала о правых, виноватых и степени вины.

[Winterhell]

Думаю, он вернется куда-то к старым богам, когда закончит.

Тогда хорошо. Лишь бы это не сказалось отрицательным образом на его сути, чтобы месть не сделала из него просто жестокого мучителя, который бы упивался отмщением.

Другая же считает, что на правых и виноватых трудно поделить.

Фреев, обоих Болтонов и Тайвина я однозначно к виноватым причисляю.
А с Теоном все гораздо запутаннее. Сначала он так бесил, точнее не бесил, нет, он был жалок в своем желании доказать отцу и прежде всего самому себе - что он такой крутой и прочее бла бла блааа. Его трусость и т.д.
Но почему-то мне его жаль. Ему нет оправданий. Но я вижу так, что для него еще не все кончено, что есть какие-то остатки, точнее зачатки света в его душе, в отличие скажем, от Джоффри. Есть ощущение, что в Теоне осталось нечто светлое, что он просто свернул не по тому пути. Скорее просто я хочу в это верить после его слов "Робб зверски убит на Красной свадьбе. Где был я? Я должен был умереть рядом с ним".
Весьма символично, что Мартин не оказал Теону такой чести, умереть рядом со своим королем, другом, братом. Потому что Теон не достоин, да.
Но горько это. Не совсем верное сравнение, тем более что у них нет почти ничего общего, но Теон напоминает мне об Энакине Скайуокере.

[Гость]

Гость,
спасибо!

Бессердечная тоже не рассуждала о правых, виноватых и степени вины.

Ага. Думаю, в этой версии у Робба из-за головы и общего варговства еще менее человеческий взгляд, чем у нее.

Winterhell,

Фреев, обоих Болтонов и Тайвина я однозначно к виноватым причисляю.

Тут не поспоришь, конечно. Они это сделали, и все тут. Однако без некоторого внутреннего сочувствия мне было бы трудно это написать. Не сочувствия к их поступкам, а сочувствия к человеческому, которое есть в каждом: как Уолдер трясся за свою жизнь, как Болтоны втайне были привязаны друг к другу.

Есть ощущение, что в Теоне осталось нечто светлое, что он просто свернул не по тому пути.

Вот тут согласна полностью.

Не совсем верное сравнение, тем более что у них нет почти ничего общего, но Теон напоминает мне об Энакине Скайуокере.

Сравнение далекое, но на эмоциональном уровне есть что-то такое! Очень люблю историю Энакина, как все истории про падший свет и благие намеренья — действительно, горько.